– Черт возьми, Вир, ты ранен! – воскликнула Констанс, увидев кровь, сочившуюся меж пальцев его руки.

– Тише, девочка, – поморщился Вир. – Ничего страшного. Пуля только оцарапала меня. Я от этого не умру. А вот мой плащ, увы, погиб безвозвратно, не говоря уж о сюртуке. Страшно подумать, что скажет Гришем, когда увидит это.

– Идиот! – сердито сказала Констанс и глянула в его глаза, в которых плясал смех.

– Конечно, идиот, – согласился Вир с философским смирением. Он и в самом деле бранил себя за глупость и неосторожность, но тут Констанс стала расстегивать его одежду, чтобы как следует осмотреть рану. Черт возьми, они снова представляли собой замечательную мишень. – Финни, сунь куда-нибудь дурацкие свертки и сажай дам в карету.

– Да, милорд, – пророкотал Финни и стал выглядывать Уилла Траска среди множества экипажей, но тот сам уже пробирался к ним по запруженной лошадьми и каретами улице. Скоро карета лихо подъехала к тротуару. С проворством, неожиданным в таком крупном человеке, Финни забросил свертки внутрь кареты и обернулся к Констанс, которая как раз разрывала рукав сюртука Вира.

– Прошу прощения, миледи...

– Одну минуточку, Финни. – Она собиралась сказать, что вполне способна сама дойти до кареты, но тут лапы Финни обхватили ее талию.

– Вир! – воскликнула Констанс, широко раскрыв глаза от изумления. Но Вир только с интересом наблюдал за тем, как Финни поднял ее в воздух и в буквальном смысле отнес в карету. – Вир, что же это такое! – крикнула она.

Затем Финни с решительным видом повернулся к Софи и даже сделал шаг по направлению к ней.

– Спасибо, не надо, Финни, – поспешила сказать тетушка Констанс и с большой живостью ринулась к карете.

– Все в порядке, Финни, – поспешил остановить боксера Вир. Он помог Софи сесть в карету, затем обернулся к Финни. – Моя двуколка в квартале отсюда. Будь добр, скажи Викерсу, чтобы ожидал меня дома. И сам поезжай с ним.

– Как скажете, милорд. – Гигант принялся шаркать ногами. – Прошу прощения, милорд, – сказал он наконец, – но я увидел гада, когда было уже слишком поздно. Наверное, вы теперь приставите кого-то другого смотреть за миледи.

– И кого же, скажи на милость? – Вир положил руку на локоть Финни. – Я рассчитываю на тебя, Финни. А теперь иди и делай, как я тебе сказал.

– Хорошо, что ты не стал бранить его, – сказала Констанс, когда Вир опустился на сиденье рядом с ней. – Он был не виноват. Все произошло слишком быстро. Не думаю, чтобы кто-нибудь мог предотвратить такое покушение.

– Может быть, может быть, – сказал Вир, которому все это очень не нравилось. – Ты видела его, Констанс?

Констанс не стала притворяться, что не понимает, о ком речь.

– Я его не только видела, – ответила она, принимаясь снова расстегивать плащ Вира. – Я почти уверена, что я его подстрелила.

Рука Вира сжала запястье Констанс.

– Так, может, тогда, любимая, – сказал он очень мягко, – ты скажешь мне, кто, черт возьми, это был?

– Это был лорд Синклер, Вир, – сказала она, глядя ему прямо в глаза. – Тут ошибки быть не может.

Вир выпустил ее руку и откинулся на синие бархатные подушки сиденья.

– Так, значит, он вылез наконец из своего укрытия. – Вир повернул голову к Констанс. – И ты говоришь, что попала в него.

– Я почти никогда не промахиваюсь, – невозмутимо сообщила Констанс, затем помогла ему вытащить руку из рукава сюртука и разорвала пропитанный кровью рукав рубашки от запястья до самого плеча. – К счастью, про лорда Синклера этого сказать нельзя. – От сердца у нее отлегло, только когда она своими глазами увидела глубокую кровоточащую борозду на внешней стороне левого плеча Вира. «Ну, слава Богу, – подумала она. – Такая рана поболит, конечно, но руку он не потеряет».

– Софи, – сказала она. – Сними с Вира шейный платок, он мне понадобится.

Довольно много времени спустя, когда уже ушел доктор, заново перевязавший рану, Констанс сидела и смотрела на Вира. Одетый в роскошный халат, перетянутый в поясе, широкоплечий, узкобедрый, он угрюмо смотрел на пламя, плясавшее в камине. Она догадывалась, что он винит себя в происшедшем. Ведь они чудом избежали смерти от руки убийцы. Хотя, честно говоря, виновата была она, поскольку из-за своего эгоистичного желания вырваться ненадолго из дома подвергла их всех опасности. Но ей и в голову не приходило, что Синклер зайдет настолько далеко, что попытается подкараулить и убить ее! Одно дело устраивать брак своего сына с богатой наследницей против ее воли. Но стрелять в эту богатую наследницу только потому, что она вышла за другого! А все же, по мнению Вира, именно так Синклер и намеревался поступить, пока не увидел, что может сделать ее вдовой.

И все-таки у нее было такое чувство, что есть еще что-то связанное с событиями сегодняшнего дня, во что ее не посвящают. И тут она вспомнила слова Вира, сказанные им в карете. Эти слова и тогда показались ей странными.

–Дражайший мой повелитель, – заговорила она вдруг. – Думаю, пора нам поговорить. – И, решительно подойдя к нему, она положила ладони ему на грудь. – Расскажи-ка мне про Синклера. Ты сказал, что он «вылез из своего укрытия». Что, собственно, ты имел в виду?

Вир не стал уходить от ответа. Он уселся в мягкое кресло возле камина и усадил ее себе на колени.

– Синклер, – начал он, – сейчас в отчаянном положении. Не сомневаюсь, ты давно догадалась, что он нуждался в твоем состоянии гораздо больше, чем ты думала.

– Вообще-то не скажу, что я очень удивлена. Моя мать порой роняла кое-какие замечания, из которых можно было понять, что Синклер всегда норовил откусить больше, чем мог проглотить, – ответила Констанс, недоумевая, к чему клонит Вир. – Блейдсдейл только и делал, что вносил за зятя залог.

– Похоже, с этим покончено. Блейдсдейл не станет больше развязывать ради него кошелек. – И, думая снова о непостижимой игре случая, который забросил в его жизнь Констанс, он принялся гладить шелковую гриву ее волос. – А известно ли тебе, что поместье Синклера заложено-перезаложено? Я об этом давно знаю, и рассчитывал, что это обстоятельство подтолкнет Синклера к участию в задуманной мною операции с «контрабандой». Собственно, я эту операцию потому и задумал.

– Вряд ли что-нибудь способно удивить меня, когда речь о тебе, Гидеон, – сказала Констанс, кладя голову ему на плечо.

Легкая улыбка появилась на губах Вира.

– Надо полагать, это следует считать комплиментом.

– Ну, я говорила это как комплимент, – сладко сказала Констанс. – Однако ты рассказывал мне о Синклере.

– Неужели ты не хочешь заняться чем-нибудь поинтереснее, чем разговоры об этом трусливом негодяе? – задумчиво проговорил Вир, чувствующий, как в его теле пробуждаются примитивные мужские инстинкты. – Нет, думаю, не хочешь, – ответил он сам себе со вздохом, который был лишь отчасти притворным. – Ну хорошо. Синклер не смог раздобыть денег и теперь на мели. Мне известно из надежных источников, что леди Кларисса переехала в Лэндфорд-Парк, а имение Синклера вот-вот пойдет с молотка. Что до самого Синклера, то он, как говорят, забрал потихоньку все украшения жены и просто скрылся в тот самый день, когда объявление о нашем браке появилось в «Газетт». С тех пор его никто ни разу не видел, до сегодняшнего дня. Теперь ты понимаешь, почему я так настаивал на том, чтобы ты не выходила из дома.

Но если он надеялся, что такое краткое изложение событий удовлетворит Констанс и мысли ее обратятся к более приятным занятиям, то он очень ошибался.

– Черт возьми, Вир! – так и подскочила Констанс и уставилась на мужа глазами, в которых сияло понимание. – Так вот чем ты занимался все эти две недели! – воскликнула она, думая, что и правда многое теперь стало ясно. – Ты пытался разыскать Синклера. – Она уперлась ладонями ему в грудь. – Так почему же ты не сказал мне об этом?

«Что за дьявольщина, – думал Вир, – что ей еще не так?»

– Я не видел смысла тревожить тебя такими пустяками, – сказал он, надменно вскидывая одну бровь. В общем-то это было правдой: усвоив урок, некогда преподанный ему Шилдсом, он с радостью позволил своей своевольной жене с головой уйти в обустройство дома, пока сам занимается делами. – Мы с Калебом вполне способны были справиться с этой задачей вдвоем.